Великан в телогрейке стоял на валуне и смотрел на стада белых барашков, которых ветер (нынче, кажись, моряна) пас на морском просторе. Деликатное покашливание за спиной заставило его обернуться.
– Разрешите, оберштурмфюрер?
Подошедший уступал визави в габаритах и держался подчёркнуто вежливо, хотя и был одет в такую же телогрейку.
– Разумеется, унтерштурмфюрер. – Иссечённое шрамами лицо Скорцени источало добродушие. – К себе не приглашаю. Камушек для нас двоих маловат, однако соседний валун, думаю, вам вполне подойдёт!
– Благодарю, оберштурмфюрер! – Подошедший легко заскочил на соседний камень. – Как вам погода, оберштурмфюрер?
– Отвратительная, как и всегда, – пожал плечами Скорцени. – Но вы ведь не о погоде пришли со мной сюда поговорить?
– Вы правы, оберштурмфюрер…
– Момент! – прервал визави Скорцени. – Это правильно, что вы и в плену остаётесь офицером СС, но обращаться по званию, когда мы одеты, мягко говоря, не по уставу… Вам не кажется, что это выглядит слегка комично?
– Виноват, оберштрум… – запнулся и замолк, багровея, собеседник Скорцени.
– Предлагаю, как поступают все остальные наши товарищи по заключению, обращаться друг к другу по именам, – сделав вид, что не заметил растерянности собеседника, предложил Скорцени. – Вас ведь Генрих зовут? А я Отто! Так что, Генрих, вы согласны?
– Да, Отто!
– Прекрасно! А теперь поведай мне, kamerad, о чём ты хотел у меня спросить?
– О многом, обер… Отто! Но сначала я хотел бы узнать, почему с нами здесь так обращаются?
– Я понял твой вопрос, Генрих, – кивнул Скорцени. – Ты хочешь узнать, почему мы, военнопленные, гуляем как бы на свободе, а наши охранники прячутся от нас за забором?
– Да, именно это! – воскликнул Генрих.
– Ответ прост, мой друг: нас охраняют не люди, а вот это! – Скорцени широким жестом обвёл пространство перед собой.
– Море? – осторожно уточнил Генрих.
– Море, холод, безлюдные просторы – вся эта дикая природа! – воскликнул Скорцени. – И дело не в том, что мы на острове, доберись мы отсюда до материка, всё равно наш побег был бы обречён! Но и до материка добраться нам не дадут!
– А если всё-таки попытаться! – воскликнул Генрих. – Перебить здешнюю охрану, как кажется, не составит труда. Потом мы захватим катера или лодки…
– Нет здесь ни катеров, ни лодок, – остудил пыл товарища Скорцени.
– Как? – не понял Генрих.
– А вот так! Русские совсем не дураки. Плавсредств на острове нет, охрана состоит из отребья, сосланного сюда за какие-либо прегрешения. Им этих людишек не очень-то и жалко, понимаешь? Потому и вооружены они плохо. А за стенами прячутся, потому что всё про себя понимают, а нас боятся и ненавидят. Если мы взбунтуемся, то, вероятнее всего, победим, но с большими потерями. И что дальше?
– Строить плот! – воскликнул Генрих.
– Ну, допустим, построим мы плот, – снисходительно усмехнулся Скорцени. – Сколько на это уйдёт времени? Неделя?
– Может и меньше, – сказал Генрих.
– Вряд ли, – покачал головой Скорцени. – Но допустим. Ты здесь сколько? Три дня? Тогда тебе простительно не знать, что каждую неделю остров посещает катер. Да не спеши ты радоваться! Катер не подойдёт к причалу, если на пирсе не будет коменданта или его заместителя, без всякого, заметь, сопровождения. Да и сам катер безоружен. А вся разгрузка и погрузка происходит под наблюдением с мостика сторожевого корабля, который обязательно сопровождает катер. И каковы при таком раскладе наши шансы на успех? То-то, – посмотрел Скорцени на притихшего Генриха.
– Обожди! – встрепенулся тот. – Надо захватить рацию и сообщить нашим, где мы находимся!
– Браво! – похлопал в ладоши Скорцени. – Только рации на острове тоже нет.
– То есть как? – опешил Генрих. – Никакой связи с материком в течение целой недели? А если случится нечто, требующее срочного вмешательства?
– Я же тебе объяснил, – усмехнулся Скорцени. – Плевать русские хотели на любую срочность.
– Но это как-то… – зябко передёрнул плечами Генрих.
– По-варварски? – закончил за него Скорцени. – На это русским, я уверен, тоже плевать. Зато заперты мы здесь надёжно! Кстати, зимовать мы будем за оградой, в бараке.
– Ты здесь так давно? – удивился Генрих.
– Нет, – рассмеялся Скорцени. – Выведал у старожилов.
– А кто они, эти старожилы? – поинтересовался Генрих.
– Теперь их тут осталось только двое, оба офицеры СД из ведомства Шелленберга, арестованы русской контрразведкой больше года назад. Остальные – всего нас здесь пятнадцать человек – попали сюда от двух месяцев до нескольких недель тому назад. И все, заметь, из разных ведомств СС, но никого из Ваффен-СС. Есть над чем поразмыслить, верно?
– Да, – согласился Генрих. – Ты сказал, что старожилов осталось только двое, раньше было больше?
– Молодец, подмечаешь главное, – похвалил Скорцени. – Верно, контингент здесь периодически меняется. У меня создалось впечатление, что это какой-то особый фильтрационный лагерь. Людей здесь держат не совсем обычных, и до той поры, пока решат, что с ними делать дальше. Но это всего лишь мои догадки.
– А зимой? – спросил Генрих.
– Что зимой? – не понял Скорцени.
– Зимой море, наверное, замерзает, и как в таком случае осуществляется связь с материком?