Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 25


К оглавлению

25

Великан в телогрейке стоял на валуне и смотрел на стада белых барашков, которых ветер (нынче, кажись, моряна) пас на морском просторе. Деликатное покашливание за спиной заставило его обернуться.

– Разрешите, оберштурмфюрер?

Подошедший уступал визави в габаритах и держался подчёркнуто вежливо, хотя и был одет в такую же телогрейку.

– Разумеется, унтерштурмфюрер. – Иссечённое шрамами лицо Скорцени источало добродушие. – К себе не приглашаю. Камушек для нас двоих маловат, однако соседний валун, думаю, вам вполне подойдёт!

– Благодарю, оберштурмфюрер! – Подошедший легко заскочил на соседний камень. – Как вам погода, оберштурмфюрер?

– Отвратительная, как и всегда, – пожал плечами Скорцени. – Но вы ведь не о погоде пришли со мной сюда поговорить?

– Вы правы, оберштурмфюрер…

– Момент! – прервал визави Скорцени. – Это правильно, что вы и в плену остаётесь офицером СС, но обращаться по званию, когда мы одеты, мягко говоря, не по уставу… Вам не кажется, что это выглядит слегка комично?

– Виноват, оберштрум… – запнулся и замолк, багровея, собеседник Скорцени.

– Предлагаю, как поступают все остальные наши товарищи по заключению, обращаться друг к другу по именам, – сделав вид, что не заметил растерянности собеседника, предложил Скорцени. – Вас ведь Генрих зовут? А я Отто! Так что, Генрих, вы согласны?

– Да, Отто!

– Прекрасно! А теперь поведай мне, kamerad, о чём ты хотел у меня спросить?

– О многом, обер… Отто! Но сначала я хотел бы узнать, почему с нами здесь так обращаются?

– Я понял твой вопрос, Генрих, – кивнул Скорцени. – Ты хочешь узнать, почему мы, военнопленные, гуляем как бы на свободе, а наши охранники прячутся от нас за забором?

– Да, именно это! – воскликнул Генрих.

– Ответ прост, мой друг: нас охраняют не люди, а вот это! – Скорцени широким жестом обвёл пространство перед собой.

– Море? – осторожно уточнил Генрих.

– Море, холод, безлюдные просторы – вся эта дикая природа! – воскликнул Скорцени. – И дело не в том, что мы на острове, доберись мы отсюда до материка, всё равно наш побег был бы обречён! Но и до материка добраться нам не дадут!

– А если всё-таки попытаться! – воскликнул Генрих. – Перебить здешнюю охрану, как кажется, не составит труда. Потом мы захватим катера или лодки…

– Нет здесь ни катеров, ни лодок, – остудил пыл товарища Скорцени.

– Как? – не понял Генрих.

– А вот так! Русские совсем не дураки. Плавсредств на острове нет, охрана состоит из отребья, сосланного сюда за какие-либо прегрешения. Им этих людишек не очень-то и жалко, понимаешь? Потому и вооружены они плохо. А за стенами прячутся, потому что всё про себя понимают, а нас боятся и ненавидят. Если мы взбунтуемся, то, вероятнее всего, победим, но с большими потерями. И что дальше?

– Строить плот! – воскликнул Генрих.

– Ну, допустим, построим мы плот, – снисходительно усмехнулся Скорцени. – Сколько на это уйдёт времени? Неделя?

– Может и меньше, – сказал Генрих.

– Вряд ли, – покачал головой Скорцени. – Но допустим. Ты здесь сколько? Три дня? Тогда тебе простительно не знать, что каждую неделю остров посещает катер. Да не спеши ты радоваться! Катер не подойдёт к причалу, если на пирсе не будет коменданта или его заместителя, без всякого, заметь, сопровождения. Да и сам катер безоружен. А вся разгрузка и погрузка происходит под наблюдением с мостика сторожевого корабля, который обязательно сопровождает катер. И каковы при таком раскладе наши шансы на успех? То-то, – посмотрел Скорцени на притихшего Генриха.

– Обожди! – встрепенулся тот. – Надо захватить рацию и сообщить нашим, где мы находимся!

– Браво! – похлопал в ладоши Скорцени. – Только рации на острове тоже нет.

– То есть как? – опешил Генрих. – Никакой связи с материком в течение целой недели? А если случится нечто, требующее срочного вмешательства?

– Я же тебе объяснил, – усмехнулся Скорцени. – Плевать русские хотели на любую срочность.

– Но это как-то… – зябко передёрнул плечами Генрих.

– По-варварски? – закончил за него Скорцени. – На это русским, я уверен, тоже плевать. Зато заперты мы здесь надёжно! Кстати, зимовать мы будем за оградой, в бараке.

– Ты здесь так давно? – удивился Генрих.

– Нет, – рассмеялся Скорцени. – Выведал у старожилов.

– А кто они, эти старожилы? – поинтересовался Генрих.

– Теперь их тут осталось только двое, оба офицеры СД из ведомства Шелленберга, арестованы русской контрразведкой больше года назад. Остальные – всего нас здесь пятнадцать человек – попали сюда от двух месяцев до нескольких недель тому назад. И все, заметь, из разных ведомств СС, но никого из Ваффен-СС. Есть над чем поразмыслить, верно?

– Да, – согласился Генрих. – Ты сказал, что старожилов осталось только двое, раньше было больше?

– Молодец, подмечаешь главное, – похвалил Скорцени. – Верно, контингент здесь периодически меняется. У меня создалось впечатление, что это какой-то особый фильтрационный лагерь. Людей здесь держат не совсем обычных, и до той поры, пока решат, что с ними делать дальше. Но это всего лишь мои догадки.

– А зимой? – спросил Генрих.

– Что зимой? – не понял Скорцени.

– Зимой море, наверное, замерзает, и как в таком случае осуществляется связь с материком?

25