Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 4

– Простите, товарищ контр-адмирал, – боднул головой Петров, – но осмелюсь напомнить, что затон, куда меня не пускают, находится на территории базы, где размещён вверенный мне дивизион!

– И что с того? – очень спокойно поинтересовался Апраксин.

– То есть… как? – растерялся Петров.

– Да нет, – усмехнулся Апраксин, – это я хочу спросить: как хлам, ржавеющий в упомянутом тобой затоне, может иметь отношение к находящимся у тебя в подчинении боевым кораблям? Или списанные подлодки ещё числятся на балансе дивизиона?

– Никак нет, – неохотно ответил Петров.

– А вот у него, – кивок в сторону Жмыха, – они на балансе числятся! Так кто из вас, спрашивается, является хозяином затона? Молчишь? Или ты забыл за столько лет, что вы здесь, по большому счёту, гости? Завтра придёт приказ о передислокации, и уйдёт капитан первого ранга Петров со своими подлодками в другую гавань, а на освободившееся место встанут, скажем, торпедные катера. А капитан второго ранга Жмых при этом останется на месте! И я останусь! Эх, Иван Григорьевич, как быстро ты запамятовал о нашей договорённости! Ведь это для того, чтобы оперативно решать вопросы, касающиеся обеспечения всем необходимым вверенного тебе дивизиона, я дал согласие на ваше общение напрямую, а не как положено, через Куйваст. Мне что, отыграть всё обратно?

– Не надо, – хмуро ответил Петров. – Прошу извинения, товарищ контр-адмирал, погорячился. И вы извините, товарищ капитан второго ранга. Просто обида взяла: всегда было можно, а тут вдруг стало нельзя…

– А ну-ка, погодь… – остановил его Апраксин. – Может, ты думаешь, что мы тут шлагбаум по своей прихоти поставили, чтобы тебя к затону не пускать? – Открыть шлагбаум! – приказал адмирал начальнику караула. – Под мою личную ответственность!

Полосатая палка поползла вверх. Апраксин повернулся к Петрову:

– Езжай, коли такая охота! Только за руль садись сам, водителя гробить я тебе не позволю!

Ошарашенный таким напором Петров топтался на месте.

– Ну, что же ты? – поторопил его Апраксин. – Езжай, но помни: в районе затона заявлены учения спецназа Балтфлота. И нет никакой гарантии, что твой газик эти ребята не примут за условного противника. Что, раздумал ехать? И правильно. Опускайте шлагбаум!

– Могли бы предупредить! – с обидой в голосе произнёс Петров.

– А я сюда, думаешь, зачем ехал?! – воскликнул Апраксин. – Как узнал вчера вечером от начальника контрразведки флота об учениях, так и решил: с утра подорвусь к подводникам. А то оцепление оцеплением, но лишний инструктаж в этом деле не помеха. А Жмыха я лично от доклада тебе освободил, разрешил отдохнуть до обеда, после таких-то трудов, и рюмочку-другую тоже я присоветовал. Чё хмыкаешь? У меня, между прочим, на столе бумага, подписанная Муравьёвым-Хачинским лежит, в которой он просит поощрить начальника второго участка военно-морской базы Кувайст капитана второго ранга Жмыха со товарищи, за образцовое выполнение приказа командования. А ты часто про такие бумаги от Хача слышал? То-то… Так что ты, товарищ комдив, у своего боевого товарища полдня законного отдыха отнял. Чем рассчитываться будешь?

– Договоримся… – буркнул Петров.

Адмирал посмотрел на обоих офицеров и кивнул:

– Добро!

* * *

Последние лампасы сошли по трапу на берег, и на «Волкодаве» – такой позывной присвоили лодке на время похода – из посторонних остался лишь капитан 1 ранга Муравьёв-Хачинский. Попросив удалиться из центрального поста всех, кроме командира и старпома, контрразведчик обратился к ним с кратким словом:

– Прежде чем вы, товарищ капитан третьего ранга, произнесёте своё «Лодку к бою и походу изготовить!» позвольте задать вам один вопрос: вы взрывчатку обнаружили?

– Какую взрывчатку? – опешил Скороходов.

– Значит, не обнаружили, – удовлетворённо улыбнулся Хач. Потом, не торопясь, оглядел встревоженных офицеров. – Ваша лодка, товарищи офицеры, ни при каких обстоятельствах не должна попасть в чужие руки: вражеские или дружеские – неважно. Потому она заминирована. А мне осталось лишь передать вам ключи от запуска устройства самоуничтожения. Носите их на шее, – и Хач передал офицерам ключи на тонких верёвочках. – А вот за этой хитрой дверкой находятся отверстия, куда эти ключи следует вставить в случае крайней опасности. Поворот разом всех трёх ключей запустит механизм самоуничтожения лодки.

– Вы сказали, трёх ключей? – уточнил Скороходов.

– Ну да, – подтвердил Хач. – Отверстий-то три.

– А у кого в таком случае хранится третий ключ?

– Узнаете, когда придёт время, – пообещал Хач. – Хотя я искренне желаю, чтобы с вами этого не случилось.

– А что, если… – начал Скороходов.

– Никаких «если» не будет, – оборвал его Хач. – Будет необходимость – появится ключ, и баста!

Не пыли, пехота…

В этот июньский день на территории Польши встретились два фронта. Первый, грозовой, гнал тяжёлые чёрные тучи к границе, где их который день ждали соскучившиеся по дождю белорусские крестьяне. Второй, боевой, спешил в противоположном направлении, гоня вглубь оккупированных земель германские части. Контакт был коротким. Сверкнув молниями, громыхнув громами, верхний фронт, не выбирая, прошёлся и по немцам, и по русским частым ливнем, и был таков. Нижний фронт чертыхнулся ему вослед и, обсыхая на ходу, продолжил: кому бежать, а кому догонять.