Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 42

– Обед на лесопилку повезли.

– Обед – это хорошо! – до хруста в суставах потянулся, не вставая со стула, Шарабарин. – Обед – это кстати! Вот просмотрю ещё пару дел, и мы с тобой, брат Грачкин, наведаемся в столовую.

Знал бы Грачкин, чем обернётся для него эта «пара дел», достал бы пистолет и пристрелил коменданта! Нет, а чё? Я бы пристрелил! А Шарабарин раскрыл уже очередную папку.

– Отто Скорцени, оберштурмфюрер СС, – прочёл он. – Интересно… Ого! – По мере того, как Шарабарин знакомился с короткой, но насыщенной нехорошими делами биографией шального австрияка, лицо коменданта становилось всё более и более наряжённым. – Уф! – Шарабарин закрыл папку. – Где сейчас заключённый Скорцени? – спросил он. Под укоризненным взглядом Грачкина исправился. – Ну, не заключённый, военнопленный, где он?

– Сейчас… – Грачкин перебирал какие-то бумаги. – Вот, нашёл! Военнопленный Скорцени находится в наряде на лесопилке!

– Как… – чуть не задохнулся Шарабарин. – Какая, на хрен, лесопилка! Особо опасный преступник, считай, разгуливает на свободе!

– Ну да, – хихикнул Грачкин, – разгуливает и думает: что ему с этой свободой делать?

– Хватит юродствовать! – прикрикнул на подчинённого Шарабарин. – Давай, хватай наряд – и бегом на лесопилку! Тащите этого Скорцени в лагерь!

– А обед? – возмутился Грачкин.

– Я сказал: бегом!

Ну, бегом не бегом, а потопали. Солдаты шли с ленцой, а Грачкин их и не поторапливал, поскольку был зол на Шарабарина из-за обеда.

Меж тем на лесопилке и у ближнего к ней берега острова происходили интересные события, которые с течением времени постепенно сближались друг с другом. Сначала на лесопилку привезли обед, притом сделал это никто иной, как Бур, ряженый в поварскую куртку с чужого плеча. Почти тут же вблизи острова всплыла германская подводная лодка. Вскоре от неё отвалил мотобот, набитый десантниками, и пошёл к берегу. Это видели и бойцы спецназа, весточка от которых по цепочке понеслась к Буру, и унтерштурмфюрер Фогель; его Скорцени поставил наблюдать за берегом.

Весть о подлодке и высадившемся десанте до Бура и Скорцени дошла практически одновременно. И почти сразу стало довольно весело. Военнопленные, мирно до той поры обедавшие, вдруг чего-то не поделили, и меж ними завязалась драка, которая быстро перешла во всеобщее побоище. Лагерная охрана сделал вид, что повелась на простую, в общем-то, уловку, и как бы не заметила исчезновения с места событий Скорцени, Фогеля и Зоненберга. Шанс, что всё закончится мирно и в обоюдном согласии, был велик, не появись на сцене Грачкин.

Этот деятель, который вопреки установленным для охраны лагеря правилам вышел за территорию острога с оружием, сразу достал пистолет и выстрелил в воздух. Тем самым он остановил драку: немцы сразу сообразили, что это не есть орднунг, и опустили руки. Для всех же причастных к побегу это было сигналом, что правила игры изменились.

Бур давно уже был на берегу и зорко наблюдал за действиями десанта. Он отдал приказ своим людям быть наготове, а сам кинулся в сторону предполагаемого маршрута, по которому сейчас двигались беглецы, но, как часто бывает в приключенческих романах, слегка опоздал. Когда он вывалился на пригорок, откуда весь театр военных действий был как на ладони, вставшая перед взором картина его вовсе не порадовала. Беглецы были в нескольких метрах от мотобота, но метрах в пятидесяти у них за спиной стоял во весь рост Грачкин и целился из пистолета.

Времени на раздумье не оставалось, и Бур вскинул оружие, но поперёд прозвучали два выстрела. Сначала выстрелил Грачкин, на удивление попал, но порадоваться удаче не успел, рухнул с пробитой головой: со стороны десанта его снял снайпер. Бур посмотрел в сторону беглецов. Двое подтаскивали к боту третьего. Справа в камнях наметилось движение. Это часть немцев, что должны были по сценарию прикрывать побег Скорцени, решили: раз пошла такая пьянка, побежим и мы, вдруг повезёт!

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» Бур со стоном опустился за валун и выпустил в воздух комбинированную сигнальную ракету, которая на высоте 200 м рассыпалась на пять красных звёздочек. Для всех причастных это означало: «Тушите свет!». Находящиеся на берегу спецназовцы стали осекать огнём вторую группу беглецов – массовый побег предусмотрен сценарием не был. Десант решил вступиться за своих, и пальба поднялась нешуточная. Меж тем бот уже подходил к борту лодки, команда которой в спешке расчехляла пушку.

Бур в бинокль с тревогой следил за этими приготовлениями. В принципе, особо он не волновался. Вместе с ракетами с хорошо замаскированной на одной из лагерных вышек антенны ушёл сигнал пасущимся неподалёку эсминцам, и их появление на сцене театра военных действий было делом минут. Однако попадать под артобстрел, пусть и кратковременный, всё одно не хотелось.

Поэтому Бур облегчённо вздохнул, когда подводники на палубе резко бросили своё занятие, а шедший к берегу бот повернул назад. Вид погружающейся подводной лодки бодрости десанту не придал, а когда в поле зрения появились эсминцы, огонь с их стороны и вовсе затих.

Когда от борта одного из эсминцев отвалили мотоботы, десант выбросил белый флаг.

Бур, не обращая внимания на понуро стоящих десантников, к которым спецназовцы, одетые в форму лагерной охраны, гнали и оставшихся в живых беглецов из второй группы, опрашивал своих: