Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 44

– Так точно, – с трудом выдавил из себя Шарабарин.

– Ступайте! – распорядился Сталин. – Остальное вам объяснят.

От Ежова Сталин звонка дожидаться не стал – позвонил сам, пригласил домой…

Пока Надежда Сергеевна суетилась около гостя в прихожей, Сталин стоял в дверях залы, пряча улыбку в усы. Стол был накрыт для двоих, так Ежов другого и не ожидал. Маршал оценил взглядом стол. Коньяк и бутылка без этикетки, знаменитое «Атенис мцване», которым Сталин потчевал только дорогих гостей. Закуски, правда, стандартные, зато много.

– Я ненадолго, – на всякий случай предупредил Ежов, на что Сталин лукаво улыбнулся:

– А кто говорит, что надолго? Но пока Надиного мяса не попробуешь, всё одно ведь не уйдёшь? Обидится…

Судя по запаху, который доносился с кухни, мясо пребывало в начальной стадии готовки. Николай обречённо устроился за столом и принялся накладывать на тарелку закуски.

– Вот это правильно! – одобрил Сталин, разливая по рюмкам коньяк.

Коньяком злоупотреблять не стали, перешли на вино, которое Николай всегда пил с удовольствием. В голове уже слегка шумело, на кухне доходило мясо. Убедившись, что гость расслабился, Сталин принялся подводить разговор к нужной теме.

– Как Николай? – спросил он участливо и чуть виновато.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Ежов. – Ранение оказалось достаточно серьёзным, но путь до госпиталя, к счастью, оказался близким, успели вовремя. Сейчас, по нашим данным, идёт на поправку. Правда, со Скорцени пришлось расстаться, тот уже в Германии. И как там теперь всё будет…

Ежов не договорил, и в разговоре на некоторое время установилась неловкая пауза. Потом Сталин сказал:

– А ты знаешь, нам этого Грачкина пришлось наградить медалью, посмертно…

– И правильно, – криво усмехнулся Ежов. – Он же не знал, что стреляет в своего.

– Виноват я, Коля, – вздохнул Сталин, – перед всеми вами виноват. И Николая чуть не угробил, и исход операции под сомнение поставил.

– Даст бог, обойдётся, – не глядя на Сталина, произнёс Ежов.

– Да, дай бог. Я ведь хотел как лучше, хотел этого гада за Машеньку наказать по полной, а оно вон как вышло…

– Я всё понимаю, Иосиф, – стараясь, чтобы голос не звучал уж очень жёстко, произнёс Николай. – Только, согласись, «как лучше» лучше всё-таки доверить профессионалам.

Сталин недовольно засопел, но сдержался, промолчал. А Ежов был доволен: высказал, наконец, что хотел. В дверях появилась Надежда Сергеевна с подносом:

– А вот и мясо! Заждались, небось?

Охота на «серых волков»

– Товарищ Сталин, – секретарь положил на стол конверт. – Это прислали из редакции газеты «Правда». Хотят знать ваше мнение: следует ли печатать?

– Насколько мне известно, партийная пресса находится в ведении Идеологического отдела ЦК, – удивился Сталин. – Пусть обратятся туда.

– Они говорят, что в данном случае речь идёт об офицере действующей армии, и как раз в идеологическом отделе им посоветовали узнать сначала именно ваше мнение – и как председателя ГКО, и как члена ЦК.

– Ладно, почитаю, – кивнул Сталин.

Про письмо секретарь больше не напоминал, зная, что Сталин никогда не забывает того, чего забыть не хочет.

Прошло два дня, и на столе главного редактора «Правды» зазвонил телефон.

– Здравствуйте, – произнёс голос с мягким кавказским акцентом, – вас беспокоит некто Сталин.

– Здравствуйте! Я вас узнал, Иосиф Виссарионович, – слегка волнуясь, ответил главный редактор.

– Хорошо. Но я звоню совсем не для того, чтобы проверить вашу память. Я звоню по поводу заметки об этом морском офицере, Берсеневе, который закрутил роман с дочкой американского адмирала.

Сталин замолчал. Кажется, надо что-то сказать, и главный редактор не нашёл ничего лучшего, как брякнуть в трубку:

– Да, товарищ Сталин.

– Что «да»? – тут же откликнулся Сталин. – А если я скажу «нет»? Ладно, на это можете не отвечать. Лучше ответьте вот на какой вопрос: Берсенев, если мне не изменяет память, эсер?

– Точно так, – подтвердил главный редактор.

– Тогда почему подобная заметка не опубликована в газете «Труд»? Вас это не смущает?

– Не смущает, товарищ Сталин, – голос журналиста обрёл уверенность. – Дело в том, что главный редактор передовой эсеровской газеты отложил публикацию заметки о Берсеневе по моему совету.

– Вот как? – удивился Сталин. – Вы настолько тесно общаетесь?

– По некоторым вопросам, да, – подтвердил главный редактор «Правды».

– Тогда передайте ему, что ГКО не против опубликования заметки в газете «Труд». И в «Правде», кстати, тоже.

Проверка на вшивость

Это было необычное местечко. Хотя бы потому, что на карте, которая имелась в распоряжении штурмана «Волкодава», контур береговой линии здесь был без какого-либо намёка на неровности в виде бухты или лагуны, а отметки глубин не показывали наличия фарватера, позволяющего подойти вплотную к берегу. Однако такой фарватер, похоже, имелся. Об этом свидетельствовал хотя бы тот факт, что берег – вот он, совсем близко, а глубины под килем лодки по-прежнему безопасны. Правда, чтобы держаться этих глубин, лодке постоянно приходится маневрировать, многократно меня положение корпуса судна относительно берега. Если изобразить это движение на бумаге в виде линии, то в просторечном русском языке её бы охарактеризовали «как бык поссал». И вот тут, как бы сам по себе, возникает вопрос: зачем командиру «Волкодава» понадобился этот головняк? Ответ, как это часто бывает, лежит в плоскости служебных взаимоотношений: приказали, вот и понадобился!