Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 74

Первым на верхней ступеньке трапа возник глава американской делегации, Государственный секретарь США Эдуард Адельсон. Визит начался с маленького конфуза. Негостеприимный московский ветер тут же подлетел к гостю и сорвал у него с головы элегантно надетую шляпу. Адельсону ничего не оставалось, как проводить глазами улетавший в неизвестность весьма недешёвый головной убор.

Стоящий внизу у трапа Абрамов так прокомментировал случившееся:

– По части ловкости он супротив меня слабак, пусть у него и две руки; тоже мне, морпех называется!

– Кончай прикалываться, – сквозь зубы прошипел Жехорский и, обернувшись назад, распорядился:

– Немедленно поймать!

Тут же от кучки встречающих отделились два молодца, огромными скачками помчавшиеся вызволять шляпу, которую ветер, словно пинками, гнал в сторону взлётной полосы…

* * *

…– Эти русские медведи оказались не столь уж неповоротливы, как о них принято думать, – разглагольствовал, меряя шагами комнату по диагонали, член американской делегации Аллен Даллес. – Да ладно бы это. Но почему они разговаривают с нами, как будто они хозяева не только тут, у себя, но и у нас, в Штатах?

– Наверное, потому что отчасти так оно и есть, – ответил Даллесу удобно устроившийся в одном из кресел, ещё один член делегации, сенатор Джон Болдуин.

– Вы шутите? – остановился посреди комнаты Даллес.

– Отнюдь, – губы сенатора тронула улыбка. – Вы, Аллен, в своём Управлении стратегических служб, далеки от проблем Уолл-стрит, к тому же больше времени проводите за рубежом, чем на родине, в противном случае могли бы знать, что каждый четвёртый доллар, отпечатанный в США, работает на СССР, или, правильнее сказать, принадлежит СССР.

Судя по реакции, сказанное Болдуином явилось для Даллеса новостью. Он был явно шокирован и, чтобы хоть как-то прийти в себя, потянул из кармана трубку:

– Господа, вы позволите?

Никто не возражал. Для остальных открыли коробку с кубинскими сигарами, и вскоре в комнате, как говорится у русских, «можно топор вешать».

После нескольких затяжек Даллес, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил:

– Но как такое могло случиться?

На этот вопрос ответил Адельсон:

– Во время Великой депрессии Россия серьёзно поддержала экономику США и помогла ей удержаться на плаву. Но одновременно с этим русские и влились в нашу экономику, особенно в её финансовую составляющую.

– Я не понял, – нахмурился Даллес, – так Россия или СССР?

– Дорогой Аллен, – рассмеялся Адельсон. – Россия является ключевой составляющий аббревиатуры СССР, пусть она в ней и не упоминается. Поэтому когда мы говорим Россия – подразумеваем СССР, а когда говорим русский – подразумеваем любого жителя этой огромной страны.

– А нельзя ли вернуть «русский» доллар Америке? – после некоторой паузы спросил Даллес.

– Это примерно то же, что выдёргивать карту из основания «карточного домика», – пояснил Болдуин. – Одно неверное движение – и рухнет вся конструкция. При этом меньше всего пострадает как раз экономика России, и именно потому, что они предусмотрительно отжали в свою пользу только один доллар из четырёх, а не два или три: и контроль имеют, и риски минимальные. К тому же у них своя довольно устойчивая финансовая система, на которую мы имеем гораздо меньше влияния, чем они на нашу.

– Но ведь это ужасно, господа! – воскликнул потрясённый Даллес. – Надо же что-то делать.

– Самый верный путь – это заразить российскую экономику каким-нибудь зловредным вирусом: внутренним или внешним.

– А в качестве внешнего вируса может подойти война… – задумчиво произнёс Даллес.

– Совершенно верно! – кивнул Болдуин. – Только война разрушительная, когда бомбят твои города, заводы, когда гибнут тысячи, сотни тысяч жителей. А Россия пока ведёт войну, как и мы, на чужой территории.

– Только с меньшими затратами, – добавил Адельсон. – Вот если бы Япония напала не на Пёрл-Харбор, а на Владивосток…

Взгляды присутствующих невольно потянулись к Даллесу. Тот вынул трубку изо рта и раздражённо произнёс:

– Я тут ни при чём. Я в это время работал в Европе!

* * *

Виноградов и Адельсон прогуливались по предусмотрительно очищенной от опавшей листвы дорожке. Справа поблёскивала водная гладь, а в пределах видимости не было ни единой души, которая могла бы помешать беседе глав дипломатических ведомств. Это был тот редкий случай, когда Патриаршие пруды закрыты для посещения москвичами и гостями столицы, за исключением членов американской делегации, разумеется.

– Кстати, именно на этой скамье вели беседу Берлиоз и Бездомный, когда появился Воланд, – заметил Виноградов.

Несколькими минутами ранее, Адельсон, узнав, как называется место, где они гуляют, с похвалой отозвался о романе «Мастер и Маргарита», и выразил сожаление, что недавняя кончина автора лишила его возможности высказать своё суждение ему лично.

– Действительно? – Адельсон остановился. – Присядем?

– Почему нет? – улыбнулся Виноградов, и храбро опустился на скамью, нисколько не заботясь о чистоте своей одежды, поскольку был осведомлён о том, что все скамейки в парке тщательно протёрли как раз перед их появлением. Адельсон столь же храбро последовал его примеру, показав, что полностью доверяет русскому коллеге.

– О чём будем беседовать? – поинтересовался Виноградов. – Надеюсь, не об Иисусе Христе?