Звёзды против свастики. Часть 2 - Страница 91

– Грешен, не удержался, – чуть смущённо признался Берсенев. – А если уж совсем по правде, так это Любаня настояла.

– И правильно сделала, – заметила оказавшаяся рядом Наташа. – Заслужил – носи!

Было видно, что она очень гордится братом. Маршал Ежов с улыбкой смотрел то на жену, такую сегодня нарядную в новом платье, то на шурина, сделавшего к пятидесяти годам блестящую карьеру. Вспомнил, как в далёком 17‑м вытаскивал молоденького мичмана из передряги, спасая от расправы, которую пыталась учинить над ним пьяная матросня. Вспомнил и о том, как буквально месяц назад помогал вытаскивать адмирала Берсенева из кресла командующего Тихоокеанским флотом, куда он уже корнями врос, чтобы пересадить упрямца в кресло первого заместителя командующего ВМФ СССР. И, признавался теперь Ежов самому себе, сделать второе было куда труднее, чем первое.

– … когда Звезду наденешь?

Отвлёкшийся на свои мысли, Ежов услышал лишь конец фразы, которую произнесла жена Берсенева. Тоже по-своему красивая бабёнка, и тоже, разумеется, в новом платье. Чуть не ответил «иди, куда шла, ответ ведь тебе всё одно известен», но вовремя сдержался и предпочёл отшутиться, благо было за чей счёт:

– А мне, Любаня, не к спеху. Это Михаил Макарович у нас ветеран Золотой Звезды, а я ещё накрасуюсь!

Абрамов улыбнулся – то ли шутке друга, то ли тому, что ему не задали аналогичный вопрос, ведь Героев им присвоили одним вчерашним указом. А вот Жехорский, как уже привык, в штатском, но со Звездой над приличным набором орденских планок, слегка поморщился. Ежов, чтобы загладить вину, тут же подкатил к другу с вопросом:

– Шеф, когда вылетаешь?

– Так сегодня в ночь и летим, – ответил сразу подобревший Жехорский. – Завтра ведь первое заседание…

Оба имели в виду открывающиеся 9 марта в Женеве мирные переговоры, где СССР представлял Госсекретарь Жехорский.

– Будешь отстаивать самые жёсткие требования к противной стороне? – полюбопытствовал Берсенев.

– Ты ведь знаешь, Вадим, хотя бы из наших рассказов, что для СССР эта война получилась совсем другой, чем в ТОМ времени. Потому для ожесточения у нас особых причин нет. Вся жёсткость исходит от наших союзников по коалиции, а мы лишь поддерживаем их требования. Если хотите, могу озвучить, тезисно.

– Валяй, – сразу согласился Ежов. – Я, конечно, отчасти в курсе, но послушать всё целиком не откажусь.

– Да мы тут все отчасти в курсе, – сказал Абрамов, пододвигаясь к другу.

Берсенев от комментариев воздержался, приготовился слушать молча.

– Сразу за прекращением огня будем требовать от немцев вывод войск и возврат Германии в догитлеровские границы.

– Ишь ты, в «догитлеровские», – сразу прицепился к слову Ежов. – Сам придумал?

Жехорский на секунду задумался:

– Не помню, может, от кого услышал. Это важно? Мне пойти выяснить?

– Не надо, – вмешался Абрамов. – А ты, Ёрш…

– Всё, я нем, как рыба, – поднял ладони вверх Ежов.

– Смотри, – предупредил Жехорский, – ты пообещал… Так вот. Войска смогут убраться восвояси, прихватив лишь личное оружие офицеров и знамёна. Всё остальное вооружение и техника остаются на месте.

– Круто, – прокомментировал Ежов, и с деланым испугом зажал рот ладонью.

– Да нет, нормально, – парировал Абрамов. – Продолжай, Шеф!

Жехорский отвесил в сторону Ежова долгий взгляд, но на словах ничего добавлять не стал.

– Вторым требование станет полный запрёт на деятельность НСДАП и СС, что частично, как вы знаете, уже выполнено.

– Это коснётся и Ваффен-СС тоже? – спросил Берсенев, под одобрительный кивок Ежова.

– Разумеется, – подтвердил Жехорский.

– А это не…

– Ничего это не вызовет, – вмешался Абрамов. – Переименуют части, сменят погоны и нашивки да поменяют знамёна, делов-то!

– Действительно, – согласился Берсенев. – Делов-то…

– После того как будут выполнены первые два требования, – продолжил Жехорский, – хунта в трёхдневный срок передаст власть в стране гражданскому правительству, состав которого должен быть согласован с коалицией.

– Читай, ею же и создан, – заметил Ежов.

– Верно мыслишь, – усмехнулся Жехорский. – Все остальные вопросы, как вы понимаете, будем решать с новым правительством Германии.

– А какие гарантии будут даны членам хунты?

– Гарантии одни: не будут преследоваться участники боевых действий и представители оккупационных администраций, если они не замешаны в уголовных преступлениях и преступлениях против человечности.

В другой комнате тусовалась молодёжь. Здесь все были в форме, даже Машаня, которая приехала в Москву «Красной стрелой», оставив крохотного Глебку на попечение няни.

Подполковник Анна-Мария Жехорская о чём-то оживлённо беседовала с подполковником Александром Ежовым. А два полковника, два Героя Социалистического Союза, Глеб Абрамов и Николай Ежов, вели степенный разговор с Петром Ежовым, который, разумеется, был в штатском. Конфуз… Извините меня, сказавшего, что в комнате все были в форме. Засмотрелся на погоны и соврал. Пётр Ежов, будущий священнослужитель, был в штатском, хотя и при орденах. Только что он вкратце пересказал свою историю Глебу Абрамову, который слышал её впервые. Дослушав, покачал головой:

– Не знаю, Петька, ей-ей не знаю, как бы поступил я сам, если бы испытал то, что испытал ты, а потом, очнувшись, увидел над головой божий лик. Не могу поклясться, что не повторил бы твой выбор.